Томаш Максим
Максим Парфентьевич ТОМАШ
Июль 1961 Конец 70-х
Солдат вернулся на белом скакуне
(21 августа 1924 г. – 21 июня 1997 г).
Родом из села Шапте-Бань Рышканского (в довоенные годы − Болотинского) района Молдавской ССР. В нашем селе все его звали ласково Сюня (от Максюня?). Предки его по прабабушке – из Оренбуржья, по прадеду – из Молдавии.
Ушёл на войну совсем юным, как, впрочем, многие уходили прямо со школьной скамьи, с выпускного вечера… Только-только женился. Я не успела родиться. Его забрали на сборы, которые проходили на юге Молдавии. Когда я родилась, меня, двухмесячную, мама отвезла на каруце (молд.− телега) показать молодому отцу.
Затем меня снова возили уже в город Атаки, что на границе с Украиной, попрощаться: отца уже отправляли на фронт.
К сожалению, о подробностях пребывания на войне я не расспросила отца. Это непростительно! Каюсь, хотя понимаю, что поздно. Более десяти лет прошло, как отца не стало. Своё покаяние я решила пронести через все оставшиеся мои дни до конца пути таким образом: открыть Интернет-галерею «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА».
Пусть и другие, кто успел поговорить со своими родными, расскажут о них. Если кто, как я, не успел расспросить своих отцов, дедов, – пусть вспомнят хотя бы то, что сохранила память: даты жизни, когда они ушли на фронт, где воевали, вернулись или… Возможно, кто-то разыщет следы своих родных, друзей, однополчан. Буду рада, если Интернет-галерея поможет в этом кому-то.
Обращаюсь ко всем, кто, возможно, в те минуты шагал по фронтовым дорогам рядом с моим отцом: вспомните, пожалуйста, высокого, симпатичного солдата, с карими глазами (кто теперь их вспомнит?!), курносый, неприметные веснушки, которые золотились весной от южного солнца, а к зиме блёкли. Как и у меня… Разговаривал он на украинском языке вперемешку с молдавским-румынским. Окончил семь классов румынской школы, а, значит, по тем временам, был довольно грамотен.
Сквозь годы-туман мнится мне, что отец упоминал имя Г.К.Жукова – якобы, под его командованием он воевал.
…Вспоминал отец, что Америка тогда для наших солдат прислала только шнурков к ботинкам целый вагон…Так ли это? Что он и его однополчане воевали в ботинках и обмотках, – это правда. Выходит, шнурки нужны были в действительности, но чтобы в таком количестве…
Он всегда рвался вперёд – где труднее! Мог отдать последнюю рубаху тому, кто в ней нуждался. А ещё у моего отца были золотые руки: он «во всех железках разбирался».
На фронте спас своего раненого друга – вынес на плечах с поля боя, кажется, при переправе на реке Одра (немецкое название реки Одер) – друг родом из города Ивано-Франковска (Украина). Позже он приезжал с женой к нам домой – в начале шестидесятых. Вспоминаю: осень, я только приступила к учёбе в пединституте на втором курсе, по-моему. По селу плывёт густой аромат молдавского вина, скорее, сусла: только что собрали виноград, перепустили через дробилку. Из огромнейшей дубовой бочки стекает сладчайшее сусло. Роятся пчёлы вокруг. Вдруг слышу крики, плачи, радостные возгласы!.. Это приехал его однополчанин с женой: хотел познакомить жену со своим спасителем.
Ещё пробивается сквозь годы: смотрю на фотографию, на которой дед, Парфентий Васильевич Томаш, и мой юный отец: как раз в обмотках, со скаткой на плече. На фронте их пути пересеклись, они сфотографировались. С переездами одна-единственная небольшого формата фотокарточка затерялась. Обидно, что не можем найти.
Наш отец не курил. Никогда. Даже в те роковые военные годы.
После ранения на Одре часто находился в военных госпиталях, подлечивал ногу (сквозное ранение голени). Там много читал… и о кройке и шитье, в том числе! Да-да, выписывал в госпиталь литературу из Москвы из книжного магазина, что находился на Кузнецком мосту. Научил меня «читать» выкройки, кроить и шить.
Вообще отец предпочитал делать всё своими руками! Нас с братом и сестрой приучал к этому. Ему позже на консервном заводе Шапте-Бань вручили сертификат «Мастер – золотые руки».
Я была бы рада узнать хоть какую-нибудь весточку об отце-фронтовике, узнать о тончайшей чёрточке из его фронтовой биографии. И была бы безмерно благодарна: я смогла бы пополнить свой рассказ. Где вы, друзья-однополчане Максима (Сюни) Томаша?
Ниже мои стихи – простые, по восприятию – почти детские, но в них мало выдумки. Правды больше. Самое интересное то, что отец на самом деле вернулся домой на белом коне, как нагадали матери! Дело было так: от отца долго не приходило писем. Мама так переживала, что и сна не было! Поехала к гадалке в соседнее село. Мама во двор, а та ей:
– Возвращайтесь скорее домой! На белом коне Ваш муж возвращается домой! Поверьте, он в пути! Ранен, но в дороге, приближается к дому.
Мать поспешила домой, переполненная чувством радости, удивления и в слезах… К обеду следующего дня у сельских ворот гарцевал всадник на белом коне.
Белый конь
1.
«Последний год войны!» – по радио мы слышим.
Все реже треугольники летят:
Кто в госпиталь попал – тем не до писем,
А кто громит врага – добить спешат.
Сердца родных тревожатся все больше:
Жив ли сынок?.. Когда придёт отец?..
Приблизились войска до самой Польши,
И правда ль, правда ли – войне конец?!
Ждём весточки три месяца мы с мамой:
А вдруг?.. Нет, нет! – К гадалке мы пойдём.
Телегу запрягли и утром рано
Отправились к цыганке «на приём».
«Домой, моя хорошая, спешите!
Ваш муж в пути на белом скакуне.
Вернётся непременно – завтра ждите!
Я правду говорю, поверьте мне!»
Домой на крыльях мама полетела.
От радости глаза её зажглись.
Всю ночь ни на минуту не присела –
Белила… Пироги в печи пеклись.
2.
Я помню ту весну: пришла Победа,
Печалилось и плакало село
По нашим сыновьям, отцам и дедам:
Всех было жаль, кому не повезло.
Чумазая девчонка, я, под вишней
В ладошку собирала лепестки,
Что на земле лежали неподвижно,
Затем сдувала вверх их, как пушки.
И вдруг, когда клонился день к закату,
Я слышу крик, а мать – среди толпы.
Подходит белый конь, на нём – солдатик:
Отец вернулся раненый с войны.
Все бросились к нему, все обнимают.
Он братьев младших на руки берёт.
Я – в стороне: меня отец не знает,
И по щеке моей слеза течёт.
Но чьи-то руки подняли меня
И вмиг – к отцу – на белого коня!
3.
… Уж больше полувека пролетело.
Отец звездой поднялся в небеса.
В глазах тот день весны: я – в платье белом…
И белого коня забыть нельзя!
26 декабря 1999
Старая фотография
Мама, Анна Никитична Томаш-Бендрюк, 1994 год
Отец и я. с.Шапте-Бань. Август 1945 г.
Памяти деда,
Парфентия Васильевича ТОМАША –
инвалида Великой Отечественной войны
Полон альбом фотографий,
В руки беру и смотрю:
Будто значки стенографий
Жизнь записали мою.
Карточка:папа и мама,
Я между ними стою
В басочке¹ в тон сарафана,
В ручке – яйцо я держу.
Годика два – и не больше.
Вижу себя и солдат.
Длилось всё миг – и не дольше,
Миг исторических дат.
Словно туман опустился,
Память мою всполошил:
Год сорок пятый пробился,
В детство меня возвратил…
Белая сельская хата,
Летний, безоблачный день.
Вижу: стоят два солдата,
Плачут и гладят плетень.
Мама подходит к кринице,
Вскрикнув: «Татку, цэ Вы?
Ворог разбит за границей,
Бильше не будеть войны?!»
Дед расстегнул гимнастёрку,
Снял из-за плеч вещмешок,
Другу отдал всю махорку,
Маме – цветастый платок,
Детям – ремень свой и ложку,
Ножичек, фляжку, кисет,
Мне – сарафанчик в полоску
И на головку – берет.
Серые снял с ног обмотки,
Мягко на травку ступил,
Гладит ладонью пилотку:
Дед по друзьям загрустил.
Кто-то под Брестом остался,
Кто-то – на Курской дуге,
Кто под Берлином сражался –
Замер с винтовкой в руке…
Чарки вином наполняют:
Тризну справляет село.
Женщины в голос рыдают:
Сколько солдат полегло!..
Полон альбом фотографий –
Вехи всех памятных дат –
Будто значки стенографий,
Жизни мгновенья хранят.
15 февраля 2000
__________
¹ Баска – шапочка, беретик (местн., молд.)
До сих пор я «вижу» синюю басочку с белым бантом-каймой и сарафанчик-комбинезончик в тоненькие разноцветные полосочки – подарок деда из Германии.
Парфентий Томаш с сыновьями и дочерью. Сидят слева направо: Максим, Парфентий Васильевич Томаш, Дмитрий. Стоят слева направо: Иван, Василий, Лидия, Андрей, Николай. В родном селе. 1960-е годы.
Победу добыли Парфентий и старший сын Максим. Победу, мир и свободу передали беречь младшим сыновьям. Они все служили в Армии, кроме Ивана.
Совершенно случайно в последний день перед сдачей альманаха в печать, узнала, что мой отец, Максим Томаш, участвовал в Великой Отечественной войне с 14 апреля 1944 года по март 1945 года. Он был стрелком 370-Запасного Стрелкового полка с апреля 1944 года по декабрь 1944 год. С декабря 1944 ода по март 1945 года − стрелком 222 Стрелковой Дивизии… Уже свой шаг чеканила Победа, врага загоняли в своё логово, пахло весной, когда отца ранило при форсировании реки Одры. 1 марта 1945 года мой юный отец был тяжело ранен в правую голень и левую стопу. По июнь 1945 года находился на излечении в военном госпитале № 4440.